Анатолий Селиверстович Бриллиантов родился 2 мая 1924 года в г. Жданов (Мариуполь). Окончил 41 среднюю школу «завода Ильича». В 9 классе учился в Ждановском аэроклубе и за примерное освоение самолётов направлен в Ейское авиационное училище.

 

Ейское военно-морское авиационное училище осуществляло бесперебойную подготовку авиационных кадров для действующих флотов. В 1940 году была осуществлена первая попытка наращивания учебной сети морской авиации. В августе 1940 года на острове в районе Астрахани было сформировано Военно-морское авиационное училище морских пилотов (ВМАУМП), которое в дальнейшем было перебазировано в Азербайджан в село Али-Байрамлы. В апреле 1941 года Анатолий Селиверстович окончил его и был направлен для прохождения службы в г. Геленджик в Первую Базу ВВС ЧФ.

 

Бриллиантов служил в рядах Красной Армии с сентября 1940-го по январь 1951 года. Воевал в составе авиации Черноморского военно-морского флота. После лётной подготовки участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками с мая 1943-го по май 1945 года. Награждён двумя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Красной Звезды, Отечественной войны I степени, медалью «За победу над Германией» и множеством юбилейных орденов и медалей. Воевал в составе 40-го авиаполка пикирующих бомбардировщиков.

 

Как-то получил задание в составе двух звеньев атаковать порт Ялта. Но в районе мыса Альма-Томак машины атаковали истребители противника. И всё-же 5 машин, летящих без прикрытия, прорвались к Ялте. Здесь самолёт Бриллиантова был повреждён зенитным огнем. Чудом машина долетела до мыса Хакко (Малая земля), где лётчику Бриллиантову удалось её посадить. Посадка прошла в сумерках. За ночь машину удалось укрыть от наблюдения с воздуха. Экипаж на аэродроме базирования уже считали погибшим. Узнав, что ребята живы и им нужна помощь, командование полка и коллеги-технари сделали всё возможное для возвращения машины в Геленджик.

 

Осенью 1943 года в составе ударной авиагруппы самолёт Бриллиантова бомбил суда, везущие боеприпасы в Крым, порты Севастополь, Евпатория… 30 января 1944 года в порту Евпатория были обнаружены немецкий транспорт и 5 десантных судов. Во главе пятерки ПЕ-2 и в составе авиагруппы бомбардировщики атаковали суда. Под артиллерийским огнём экипажи выполнили задания, потопив транспорт. 9 мая 1944-го бомбардировщики атаковали суда врага, эвакуирующиеся в Констанцу из Севастополя. 12 мая был последний бой на советской земле. 20 августа началось освобождение Румынии. В битве под Констанцей группа, в состав которой входил и экипаж Бриллиантова, потопила более 30 кораблей, сожжено 4 склада, судоремонтный завод. 1 сентября 1944 года бомбардировщик, ведомый Анатолием Селиверстовичем, уничтожил подводную лодку. Это далеко не все боевые эпизоды. После ВОВ после демобилизации в родном городе окончил машиностроительный факультет Политехнического институт. С 1952 года Бриллиантов начинает работать старшим мастером в цехе № 33 завода «Азовмаш». Вместе с цехом перешёл в Ждановский завод тяжёлого машиностроения. Работал в цехе № 58 (инструментально-штамповом), был одним из его руководителей. Сейчас на пенсии.

 

 

Со слов Анатолия Селиверстовича записано Толкачом Сергеем Степановичем – сыном стрелка-радиста из экипажа Бриллиантова.

 

БОЕВОЙ СЧЁТ ЛЕЙТЕНАНТА СТУПИНА

 

Он молод годами и боевой стаж его невелик. Но в части лейтенант Евгений Ступин пользуется заслуженным авторитетом боевого лётчика.

Впервые он вылетел бомбить врага во время Таманской кампании. Около года назад — в сентябре 1943 года состоялось его боевое крещение. А потом вместе с доблестными частями Красной Армии он двигался в стремительном наступлении на запад.

Сорок раз он вылетал бомбить врага и бил его беспощадно. Он топил вражеские суда в море, разрушал военные объекты противника в портах, на побережьи. На его боевом счету — уничтожено лично и в группе: один транспорт, 10 десантных и 1 сухогрузная барж, 212 автомашин, 20 орудий, 4 склада, повреждён один транспорт.

Молодой лётчик не раз бывал в тяжёлом положении, но всегда выходил победителем. К победе вели его святое чувство мести врагу и уменье бить противника.

Восемь раз его самолёт получал повреждения и пробоины от вражеского зенитного огня, четыре раза атаковывали «мессера». И каждый раз лётное искусство и воинское мастерство выручало храброго лётчика. Однажды перед самой атакой цели машина Ступина была подбита огнём зенитной артиллерии. Всю волю, всё своё уменье тогда мобилизовал лётчик. И подбитая машина слушалась г е р о я. Он дошёл до цели, ввёл самолёт в пике и прямым попаданием бомбы потопил десантную баржу. Только после успешной атаки Ступин лёг на обратный курс.

Лейтенант Ступин не зазнаётся своими боевыми успехами; наоборот, он неустанно совершенствует выучку своего экипажа.

Боевой лётчик является политическим вожаком молодых офицеров и сержантов. В своём подразделении он руководит комсомольской организацией, личным примером увлекает молодёжь на боевые подвиги. О нём говорят как о чутком товарище, который в нужную минуту придёт на помощь. В задушевных беседах с лётчиками Ступин передаёт им свой опыт.

Недавно лейтенант Ступин вступил кандидатом в члены партии. В своём заявлении он писал: «Прошу принять меня кандидатом в члены партии. В предстоящих решающих боях я с честью оправдаю звание кандидата в члены ВКП[б] и беспощадно буду истреблять немецких и румынских захватчиков».

Так оно и будет: слово у Ступина не расходится с делом.

 

Лейтенант И. Белоусов

 

 

Газетная публикация 1944 года

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ

 

На одном из черноморских аэродромов стоит обелиск. На нём надпись: «22 июня 1941 года с этого аэродрома лётчики нашего полка нанесли удар по немецким захватчикам».

Первым всегда приходится тяжело. Герой Советского Союза Б.М.Литвинчук об этом налёте писал в 1965 году в газете «Флаг Родины»:

«Нас встречает мощная стена огня. С высоты 1700 метров входили в крутое пикирование. Но бомбы для большей точности бросали только с высоты 500 метров. Потом узнали, что почти у каждого в фюзеляже самолёта оказались свои же осколки... Рушится в воду громада центрального пролёта моста, а горит кругом всё, даже плавающая в воде нефть. Уничтожили и перекачивающую станцию, расположенную на берегу... Разрушения оказались столь основательными, что когда в 1944 году наша армия освобождала от гитлеровцев Румынию и мне снова пришлось побывать в памятном для меня месте, мост так и не был за три года полностью восстановлен».

Многих из участников налёта я знал лично. До сих пор переписываюсь с бывшим тогда её командиром, капитаном, а ныне генерал-майором в отставке Иваном Ивановичем Морковкиным.

На первый взгляд Иван Иванович казался нелюдимым человеком, суровым, обладающим тяжёлым характером. Но как обманчив внешний вид! В действительности же это был человек большой души, настоящий коммунист, заботливый начальник и храбрый лётчик.

Мужества ему не занимать. Он поставил себе за правило — на самые трудные задания водить эскадрилью лично.

Знал я и большого друга Морковкина, надёжного его помощника капитана Александра Аганесова. Он был штурманом эскадрильи, которой командовал Иван Иванович. Штурман опытный, досконально знающий своё дело. Благодаря ему лётчики точно выходили на цель и наносили сокрушающие удары по врагу.

Как-то я купил небольшую книгу. На титульном листе стояла надпись: «А.П.Дорохов. Герои Черноморского неба». (Ордена Трудового Красного Знамени Военное издательство Министерства обороны СССР. Москва — 1972). Полистав её, встретил много знакомых мне имён: Владимир Тимченко, Константин Чоловников, Иван Корзунов, Александр Цурцумия, Андрей Кондрашин и другие.

Приводились в книге и имена Ивана Ивановича Морковкина и Александра Аганесова. Следует ли говорить, с каким интересом прочитал я эту книгу! Хочу привести несколько строк из неё, рассказывающих о героических днях трудного лета 1941 года. В них рассказывается об одном из боевых эпизодов второй эскадрильи. Именно ею командовал И.И.Морковкин. Вот эти строки:

«В одном из налётов участвовало семь Пе-2 второй эскадрильи.

Над станцией (Выгода, что в тридцати километрах от Одессы) «петляковы» появились утром и начали бомбёжку эшелона. Гитлеровцы в панике покидали вагоны, выбрасывались из окон.

На обратном пути черноморцев атаковали «мессершмитты». Трудно пришлось комсомольскому экипажу лейтенанта Николая Большакова. Над целью в самолёт попал зенитный снаряд и причинил серьёзное повреждение. Бомболюки не закрывались. Пе-2 потерял скорость и отстал. На него сразу набросились три Ме-109. Израненный бомбардировщик почти лишился способности маневрировать. В фюзеляже и плоскостях зияли десятки рваных пробоин.

- Ну, друзья, выручайте! - обратился лётчик к штурману и стрелку-радисту.

Истребители зашли сзади сверху. Стрелок-радист Николай Панченко поймал в прицел ведущего. «Мессер» вспыхнул и упал. Но оставшаяся пара продолжала атаки. Штурман лейтенант Пётр Протасов, выбрав удобный момент, также сбил одного стервятника. С третьим, который пошёл в лобовую атаку, разделался лётчик.

Пока комсомольский экипаж вёл неравную схватку с тремя истребителями, остальные шесть Пе-2, отбиваясь от наседавших «мессершмиттов», тоже не тратили напрасно патроны. Экипажи лейтенантов Василия Лобозова и Владимира Скугаря очистили воздух от двух Ме-109.

Кроме пяти уничтоженных самолётов, боевой счёт второй эскадрильи в тот день пополнился разбитым эшелоном с вражескими войсками».

…В первые дни войны советские лётчики проявили незаурядное мужество. Они, несмотря на превосходящие силы противника, смело вступали с ним в бой. И здесь надо отметить, что многие лётчики были комсомольцами или воспитанниками Ленинского комсомола. И сейчас комсомольцы идут в первых рядах, совершают трудовые подвиги.

И что радует ветеранов войны: современная молодёжь не забывает подвигов героев. Глубоко взволновала меня весть о том, что комсомольцы комбината решили встать на вахту мира, включить в состав своих коллективов Героев Советского Союза — воспитанников моего бывшего полка. Крепнут связи народа и армии, живы традиции ветеранов войны и труда, высок моральный дух советского народа — в этом сила нашего общества.

 

В. АНТОЩЕНКО

подполковник в отставке

 

На снимке: слева — генерал-майор И.И.Морковкин; справа — капитан Александр Аганесов.

 

Фоторепродукция М.Игнатенко

 

Газета «Текстильщик» (Орган парткома, комитета профсоюза, дирекции и комитета комсомола Херсонского ордена Ленина хлопчатобумажного комбината)

 

№ 61 (2115) от 17 августа 1979 года

САМОЛЁТ ИЗ ЛЕГЕНДЫ

(рубрика «ПАМЯТЬ»)

 

На днях из посёлка Лебедевка Одесской области вернулась экспедиция казанских подводников. Она вела поиск погибшего в годы войны советского бомбардировщика. В состав экспедиции вошли члены клуба подводников «Бентос» Казанского медицинского института и представители авиационного объединения имени С.П.Горбунова. На месте поисков побывал наш специальный корреспондент.

 

- Год 1943-й. На Одесщине, в частности, на территории бывшей Бессарабии вовсю хозяйничали румынские и немецкие оккупанты. Популярный в довоенной Румынии черноморский курорт «Золотой берег» вновь ожил. Гитлеровцы устроили здесь фешенебельные госпитали для выздоравливающего командного состава. Курорт усиленно охранялся, как, впрочем, и всё побережье. Наша морская авиация часто бомбила фашистские корабли и грузовые баржи. Воздушные атаки иногда разворачивались днём, недалеко от берега.

 

Из вахтенного журнала экспедиции. 4 сентября, день шестой:

Наконец море успокоилось. С утра полный штиль. Самое время в море, но погранзастава (только с её разрешения мы можем вести подводные работы) сегодня не дала «добро». Уходит время, погода... Занимаемся чем угодно: подводной съёмкой у берега, тренировочными погружениями, ищем очевидцев. Побывали и в кефальном хозяйстве у старых рыбаков. Теперь картина настолько прояснилась, что остаётся только одно: искать и искать самолёт. Искать и не сдаваться! Ведь лучше его обломков ничто уже не сможет рассказать всю правду о том, кто же погиб в тот августовский вечер 1943 года. День близился к концу, когда...

 

...День близился к концу, когда с запада в небе показалась маленькая точка. Самолёт шёл низко. Штурман рассчитывал, что в лучах заходящего солнца машину не заметят с встречного вражеского транспорта. Бомбардировщик возвращался с боевого вылета и теперь шёл «налегке». Впереди по курсу показалась самоходная грузовая баржа, и экипаж стал обходить немцев со стороны открытого моря. На барже заработали зенитные пулемёты... Остальное произошло в считанные секунды. Загорелся бензобак. Объятый пламенем самолёт успел сделать небольшой круг и отвесно рухнул вниз...

Столб воды от его падения на мгновение завис в воздухе. До берега было метров восемьсот...

Вскоре море потрясли новые взрывы — это было возмездие: пошла ко дну немецкая баржа. Несколько наших бомбардировщиков, видимо, шедших следом, скрылись в темнеющем небе...

 

Из вахтенного журнала экспедиции. 5 сентября, день седьмой:

Море спокойное. Температура воды 18 град. Вышли в море в 10.00. На плоту семь человек.

 

...Под любопытствующими взглядами ранних купальщиков и на зависть остальным членам экспедиции (а вдруг сегодня найдут самолёт?!) наш лёгкий резиновый плот отошёл от берега. Волнения на море не было, но всё же девчонки предусмотрительно сунули мне несколько таблеток аэрона.

Вышли на квадрат поиска спустя полтора часа — грести пришлось против ветра и встречной волны. Закрепились якорями, вымерили глубину: двенадцать метров. План действий, продуманный ещё с вечера, был таким: четырьмя буйками, связанными попарно, отмечается квадрат морского дна (25*25 м) и с помощью обычной верёвки протраливается по всей площади. Затем буйки передвигаются, и тщательно тралится соседний квадрат.

- Способ, конечно, дедовский, но для нашего снаряжения — самый надёжный, - объяснил командир экспедиции Ринат Галимов.

Сложность поисков состояла ещё и в том, что координаты падения самолёта были довольно приблизительны. На море, как и в горах, расстояния обманчивы. Причём берега в здешних местах постоянно рушатся, только за последние три десятилетия море «отвоевало» себе 129 метров суши. В общей сложности предстояло протралить более одного квадратного километра морского дна. Невольно пришло на ум: иголка в стогу сена... Но ведь находят же люди и иголку, и жемчужину отыскивают на дне моря... А тут — целый самолёт!

...Прошли первый квадрат Андрей Швецов и Геннадий Илларионов. Утверждают, что дно, как асфальт, - утрамбованное и безжизненное.

Когда Андрей стягивает с себя гидрокостюм, замечаю: из уха у него течёт кровь. Не повезло парню: отстранили от подводных работ. Начинаю понимать, почему командир экспедиции категорически против моего погружения. Море шуток не любит. Что-то неладное с ушами почувствовал и Шура Смирнов. Его заменяет Татьяна Илларионова. Завидую ей. Я коченею даже в свитере, а она на дно собирается идти без гидрокостюма. О Татьяне ходят легенды. Призёр Украины по подводному ориентированию, участвовала в экспедиции по поиску древнегреческих амфор у Крымского побережья, искала затонувший корабль на дне Днепра... Это экспедиция для неё, Геннадия — мужа Татьяны — и Александра Коновалова — особая. В авиационном объединении, где они работают, ждут-не дождутся результатов поиска. По предположению, погибший самолёт может оказаться серии ПЕ-2: рыбаки-очевидцы утверждали, что хвост у самолёта был раздвоенный. Если так, находка будет уникальной! Ведь со времён войны (тогда в Казани был налажен выпуск самолётов конструктора Петлякова) не осталось ни одной такой машины этой марки.

15.00 Кончился воздух в баллонах. Геннадий вспоминает, что видел на дне куски проволоки и какой-то железный предмет неопределённой формы. Посчитал, что к самолёту они вряд ли имеют какое-либо отношение, и поднимать не стал.

Ступив на берег и пообедав, все валятся спать. Поиск — это ещё и тяжёлый труд...

Вечером на разборе дня командир решает: «Всё, что найдём на дне, поднимать на плот!».

 

Из вахтенного журнала экспедиции. 6 сентября, день восьмой:

...Почти час искали буйки, оставленные накануне в квадрате поиска. Всё же решили удлинить дистанцию между буйками — 50*25 м. Система действует верно, но медленно, слишком медленно. Как нужна моторная лодка! С её помощью за день можно было бы протралить чуть ли не весь участок. Видимость — полтора-два метра. Вода мутная. Обидно, можно пройти в нескольких шагах от самолёта и... ничего не увидеть!

В 16.00 закончили погружение и налегли на вёсла. Ветер встречный, все выбились из сил.

Увы! «Как в воду канул!». Это сказано о нашем самолёте. Он уже снится по ночам...

7 сентября, день девятый.

С утра штиль. Работы приостановлены — выход не разрешили пограничники.

 

...Море шумело далеко внизу. Мы стояли на краешке отвесного, как стена, берега, и каждый молчал о своём. Шипели, плескались волны. Так было и вчера, и позавчера, и целую вечность назад... Так будет и сегодня ночью. И опять будет «свечение» моря: вдруг, прорезая темноту, вспыхнут на его поверхности серебристо-зелёным светом мириады светлячков.

Что ж, пора! Срок моей командировки кончился. Прощай, море!.. Брошенная с размаху монета растворилась в серебристом мареве.

- Завтра поищу, - пошутил командир. - Как-никак будет находка...

До отъезда экспедиции оставалось двенадцать дней. Море молчало. И каждый прошедший день отдалял надежду найти если не весь самолёт, то хотя бы маленький обломок его...

- Командир, а может, всё же рискнём поискать одну из тех барж?

Это сказал Ефим Айбарцев.

На лбу командира появилась жёсткая складка:

- Нам нужен самолёт. Будем искать год, два, три!.. Столько, сколько понадобится...

 

...Айбарцев нашёл проволоку и куски арматуры, торчащие из песчаного дна. Пробовал раскачать, ничего не получилось.

Никаких результатов, если не считать появления новых фактов, связанных с историей потопления немецких барж.

 

...Год 1944-й. Со стороны Одессы курсом на Дунай двигался караван вражеских судов.

Караван шёл без сопровождения. Лишь один юркий сторожевой кораблик, опередив все суда, вырвался вперёд и ушёл в сторону Дуная. Немного погодя баржи стали тонуть одна за другой. Раздавались взрывы.

А через несколько дней море стало выбрасывать тысячи мёртвых тел...

Только напротив двух прибрежных посёлков было захоронено четыре тысячи человек. Могилой им немцы определили глубокие оборонительные траншеи. Через несколько дней ничто уже не напоминало о трагедии. По безымянным могилам топали немецкие сапоги...

 

К.Д.Рыбалко, фронтовик, местный житель:

- Говорили, что сразу после войны посылались запросы в военные архивы. Оттуда будто бы ответили, что исчезновения такой массы людей не зафиксировано. Были ли это наши военнопленные или мирные жители, никто так и не мог прояснить. Но ведь время идёт. Наверное, появились новые документы.

...Эта трагедия до сих пор, даже по прошествии тридцати шести лет, вызывает самые разноречивые толки. Непонятно многое. Что послужило причиной гибели барж, трюмы которых были забиты людьми? Были ли суда заранее заминированы или их торпедировала немецкая подводная лодка?

Чтобы ответить только на часть этих вопросов, нужно было осмотреть хотя бы одно из затонувших судов...

А как же с поиском самолёта?

 

Из вахтенного журнала экспедиции, 8 сентября, день десятый.

...Неутешительные вести: недавно умер старик (знакомый нам ещё по прошлогоднему приезду сюда), всю жизнь проживший в этих местах. Он мог бы, конечно, немало рассказать.

Удалось выявить последовательность некоторых событий, но рассказы местных жителей иногда путанны. Утеряно главное для нас звено: связано ли название посёлка — Лебедевка — с погибшим экипажем поискового самолёта?

 

Из разговора с Н.С.Вегержинской, местной жительницей:

- Почему переименовали посёлок в Лебедевку? До 50-го года действительно посёлок назывался «Золотой берег». А потом на всех документах и бланках стали писать «Лебедевка».

Люди говорили, что по ходатайству военных переименовали посёлок. Будто бы Герой Советского Союза лётчик Лебедев здесь погиб. А может, и потому, что лебединых стай здесь много — они каждую осень возвращаются на зимовку...

 

Из разговора с А.Т.Кравцом, фронтовиком, бывшим председателем поселкового Совета:

- Разговоры разные были. Но самого решения — дать посёлку новое имя — действительно никто не помнит. Да, ходят легенды о лётчике.

А версия насчёт лебедей... Да как вам сказать...

 

Ринат Галимов позвонил в редакцию сразу по возвращении из Лебедевки:

- Есть хорошая новость! Сейчас приеду!

Неужели нашли самолёт?!

- Нашли... выдохнул с порога командир. - Баржу, ту, немецкую, что затонула напротив Балабанки. Случай помог!..

Нет, ошибается командир. Это не случай. Весть о поисковой экспедиции разнеслась далеко вокруг. Местные жители сами стали разыскивать ребят, чтобы рассказать о запомнившихся фактах. Горячее участие в заботах экспедиции приняли Татар-Бунарский райком комсомола и председатель тузловского колхоза «Победа». Десятки незнакомых людей, рыбаки кефального хозяйства, почти весь личный состав заставы пограничников оказывали содействие и помощь в организации поисков. Равнодушных не нашлось даже среди беспечных курортников.

 

Из вахтенного журнала экспедиции. 9 сентября, день одиннадцатый:

...Связались с начальником соседней погранзаставы. «Добро» на поиск баржи получили.

10 сентября, день двенадцатый.

...Ночью был сильный шторм. Стихия не утихает.

Ждём у моря погоды.

11 сентября, день тринадцатый.

Штиль. В 8.00, погрузив снаряжение в двадцатиместную лодку, по-здешнему — могуну, вышли в море. Мотористом вызвался идти рыбак Сергей Шевелев. Бывший матрос-пограничник, он хорошо знаком с подводной аппаратурой. Отошли от берега на четыре мили (по словам нашего моториста, баржа должна лежать где-то здесь) и стали вымеривать глубину. Четырнадцать, пятнадцать метров... Через два часа изнурительных поисков лот, наконец, завис на отметке восемь метров. Значит, здесь!..

...Под воду ушёл Ефим Айбарцев. Страховку обеспечивали Швецов и Смирнов. Десять, пятнадцать, двадцать минут...

На исходе была тридцатая минута, когда показалась голова Ефима.

- Фу-у... Воздух кончается в баллонах.

- Ну что, говори скорей.. Есть там что?

- Есть-есть, - ворчит Ефим. - Ходил-ходил вокруг... Ничего непонятно. Всё заросло ракушечником.

 

Из рассказа Рината Галимова:

- Потом под воду пошёл я. Отметил глубину. Четырнадцать метров. Видимость — метр-полтора. Мрак, холод... Проплыл на ощупь несколько метров — и вдруг прямо перед собой заметил надвигающуюся чёрную громаду... Торчат балки, местами вздыбилась обшивка... Неужели судно? Присмотрелся и понял: баржа! Чтобы рассеять сомнения, стал обрывать налипший ракушечник. Показались звенья якорной цепи. Таким же образом обнаружил трап. Дёрнул за торчащий обломок, оказалось — кусок металлической обшивки. Кое-как оторвал его, изодрав в кровь пальцы. Дал ребятам сигнал, чтоб выбирали страховочный конец. С таким обломком в 60 килограммов подняться один я, конечно, не мог.

- Ух ты, неужели лопасть от самолёта?! - вырвалось у Илларионова.

Теперь нам самолёт мерещился везде...

Следующие два захода сделали с Илларионовым и Асадуллиным. Добрались до середины палубы. Показалось, баржа лежит с небольшим уклоном на правый борт. Корма разворочена так, что не понять, где — рубка, а где — надпалубная надстройка. Значит, так и есть: торпеда угодила в корму...

Нашли тёмный провал: похоже, там трюмы. Заплывать не рискнули — без специальной страховки и фонаря это может кончиться плохо...

Медленно продвигаясь в направлении носа судна, тщательно обследовали каждый метр палубы. Вдруг перед нами выросло толстенное бревно, уходящее вертикально вверх. Задрал голову. Бревно кончалось метрах в трёх. Это было хорошо видно, - сквозь метровые толщи воды пробивался мутный столб света.

Геннадий стал обрывать ракушечник. Показался гладкий и округлый по форме металл. Очистили «бревно» от ракушечника в нескольких местах. Какие-то колёсики, маховики... Геннадий стал усиленно жестикулировать. До меня, наконец, дошло: зенитная пушка! Пытались раскачать. Куда там! Нужна лебёдка.

Воздух в аквалангах был на исходе, пришлось возвращаться в лодку. Один из бесформенных кусков, поднятых наверх, оказался деталью какой-то надпалубной машины. Когда очистили его от ракушечника, обнаружился тонкий слой смазки. Протёртая поверхность металла влажно заблестела...

...Ребята, глянув на мокрый кусок металла, примолкли, потрясённые: весь в ржавчине, он казался... окровавленным.

 

...Лебеди, поэтические и нежные птицы, уже одно представление о которых связано со счастьем, любовью... Лебеди...

Нет, всё же не верится, что это они дали название посёлку. Слишком похоже на красивую выдумку.

Вспомните же, люди!

Ведь столько страниц истории ещё недописано, столько ещё не рассказано о войне! Сколько ещё героев безымянных ждут своего часа, чтобы восстать из забвения! За годы стёрлись, исчезли многие имена. Уходят очевидцы. Но память... Только тронь её...

...Хочется верить: посёлок назван именем Лебедева. Возможно, даже не был он Героем Советского Союза. Он стал героем в глазах тех, кто здесь живёт. Таким оставался и в памяти тех, кто, пережив войну, ушёл от нас уже в мирное время. В памяти того самого старика, который, говорят, верил в его существование свято... И как хочется, чтобы знали об этом все, чтобы и обелиск в честь Лебедева появился, и мемориальная доска...

Утеряна бумага, где кем-то когда-то вынесено было решение о переименовании посёлка. Не нашли мы бумагу ни в поселковом, ни в районном архивах...

Надо искать! Не могло это решение пропасть бесследно.

Посланы запросы в архивы Одессы, Измаила, в Центральный архив Советских Вооружённых Сил. Хоть что-то должно же документально подтвердить развернувшиеся здесь в годы войны события, о которых нам рассказывали.

 

Из вахтенного журнала экспедиции. 15 сентября, день семнадцатый:

Сегодня — последний день поисковой работы. Море спокойно, но вода холодная — 11°. Видимость — до 10 метров. Пожалуй, единственный случай, когда подводные съёмки получатся. Вода прозрачна на удивление.

...Поиск самолёта результатов не дал.

 

Поиск продолжаем.

Идут годы.

Уходят из жизни люди. Летит время, стирая их лица, их облик...

Но нетленна память людская. И нет той правды о войне, которую можно сокрыть, забыть, предать забвению. Стоит лишь прикоснуться к ней...

Верую в это.

 

Р. ЩЕРБАКОВА

п. Лебедевка — Казань

 

газета «Вечерняя Казань»

 

№ 229 (529) от 4 октября 1980 года

ПО СЛЕДАМ СОБЫТИЙ ВОЙНЫ

 

Поисковая группа КГМИ

 

Страничка пятая

 

Первым пунктом работы нашей группы «Поиск» был Севастополь. Здесь мы встретились с председателем секции Советского Комитета ветеранов войны А.И.Лазаревым. Конечно, надежд на то, что он точно всё скажет, было очень мало.

Александр Иванович внимательно нас выслушал, задал несколько вопросов, кое-что уточнил.

- Непростое дело вы затеяли, - сказал он в заключение. - Ничего толком не известно, да и установить это очень сложно.

И вдруг, о чём-то вспомнив, спросил:

- А вы у Дорохова были? Нет? Так идите к нему. Лучше, чем он, никто о боевых действиях авиации Черноморского флота вам не расскажет.

Эта встреча прибавила нам уверенности, что мы правильно определили маршрут.

К Александру Петровичу Дорохову мы попали только на следующий день. Представились, рассказали, кто мы и откуда, чем занимаемся. Узнав о цели нашего приезда, Александр Петрович рассказал нам следующее: в авиации Черноморского флота самолёты Пе-2 были лишь в одном соединении — в 13-й авиадивизии пикирующих бомбардировщиков. Главные удары авиация флота наносила по Сулине и Констанце. В 13-й авиадивизии было два полка пикирующих бомбардировщиков: 40-й, которым командовал майор Кирьянов Степан Степанович, и 29-й — командир Цецорин Алексей Петрович. И кроме того, в состав дивизии входил 43-й истребительный полк, которым командовал Давид Ефимович Пихалин. Командиром дивизии был Герой Советского Союза подполковник Иван Егорович Корзунов.

Время нашего пребывания в Севастополе заканчивалось. Пора было подводить итоги работы здесь. Небольшую заметку мы отнесли в газету «Слава Севастополя». Там тоже заинтересовались нашим поиском. И когда мы уже собирались уходить, один из присутствовавших спросил:

- А вы с Зарудневым разговаривали?

- Нет. А кто это?

- Председатель совета ветеранов ВВС Черноморского флота. Он может кое-что для вас уточнить.

Получив адрес, мы поехали к Зарудневу. Он нас уже ждал. Припомнил, что действительно один из наших самолётов приземлился в районе Лебедевки, но где точно — не помнит. Внимательно посмотрев на карту, Павел Иванович утвердительно кивнул головой, да, точно, здесь. Но вот какого числа? Июль-август 1944 года?

- Сейчас узнаем число. - Заруднев поднимает трубку и набирает номер. И мы становимся свидетелями такого разговора.

- Кирилл? Ты летал 20 августа 1944 года на Констанцу? Летал. А кто у вас тогда не пришёл? Две «пешки»: Тарарина и Огородникова. А где они сели, не помнишь? Тарарин в районе острова Змеиный, а Огородников приблизительно в 100 км от Констанцы? В районе каких населённых пунктов? Не Лебедевки — Тузлы? Там. Это точно? Что? Жив штурман Огородникова — Куликов. Где? Жил в Феодосии года три назад. Сам экипаж тогда не погиб. Подобрал Мельников на «Каталине».

Разговор был настолько скоротечным, что мы едва успевали записывать то, что говорил Заруднев. И лишь когда он положил трубку, мы узнали, что его собеседником был полковник К.К.Высотин, штурман эскадрильи 40-го полка пикирующих бомбардировщиков 13-й авиадивизии, участник вылета 20 августа на Констанцу.

Итак, Сергей Огородников и штурман Куликов. Теперь мы знали, кого искать.

 

С. КРАСИЛЬНИКОВ,

руководитель группы «Поиск».

 

Газета «Советский медик» (орган парткома, ректората, месткома, профкома и комитета ВЛКСМ Казанского Государственного ордена Трудового Красного Знамени Медицинского института им.С.В.Курашова)

 

№ 13 (1355) от 6 мая 1982 года

ПОИСК ПРОДОЛЖАЕТСЯ

 

При Казанском Государственном университете создана группа поиска. Она ведёт поиск ветеранов Великой Отечественной войны, уточняет различные события, интересные эпизоды.

Поисковый коллектив разбит на несколько групп. В одну из них, связанную с авиацией Краснознамённого Черноморского флота, вхожу и я.

 

В группе поиска я занимаюсь около восьми лет. Как-то нас заинтересовали самолёты, установленные в различных городах в виде памятников. Подумали: хорошо бы установить такой памятник и у нас. Только какой самолёт выбрать? Остановились на пикирующем бомбардировщике ПЕ-2.

Задача, конечно, трудная. Где найти самолёт, сохранившийся со времён войны?

Поиск привёл нас на Чёрное море. Мы узнали, что в августе 1944 года два бомбардировщика ПЕ-2 40-го авиаполка произвели посадку на воду. Решили выяснить судьбу экипажей и самолётов.

Началом маршрута стал Севастополь. Здесь побеседовали с секретарём Севастопольской секции Советского комитета ветеранов войны — тогда им был полковник в отставке А.И.Лазарев.

Затем встретились с П.Н.Зарудневым — председателем совета ветеранов авиации флота. Он подтвердил, что действительно в августе 1944 года два самолёта ПЕ-2 произвели посадку на воду. Заруднев позвонил ныне покойному полковнику в отставке К.К.Высотину, и многое прояснилось.

...20 августа 1944 года черноморская авиация совершила массированный налёт на военно-морскую базу противника Констанцу. При выполнении боевого задания два экипажа — С.Тарарина и С.Огородникова были подбиты и произвели вынужденную посадку в море. Все авиаторы вернулись в полк.

По возвращении в Казань мы начали поиск членов экипажей. Сделали запросы в музеи Севастополя, Одессы, Керчи, написали письма в ряд военкоматов, Центральный военно-морской музей, ветеранам 40-го авиаполка.

Стало известно, что штурманом одного из экипажей был С.М.Кулик, удалось разыскать и его адрес. Состоялась встреча и с участником полёта 20 августа 1944 года Е.С.Ступиным.

- В тот день, - рассказал он, - в налёте на Констанцу участвовала вся наша 13-я дивизия пикирующих бомбардировщиков. Была выделена группа снайперов. В неё входило шесть экипажей, в том числе и мой. Ведущий — Сергей Тарарин.

В своих записках, касаясь этой операции, Герой Советского Союза полковник И.Е.Корзунов подчёркивал, что в Констанце скопилось много судов и кораблей, среди них 4 подводные лодки, эсминец, миноносец, вспомогательный крейсер, несколько торпедных катеров. После изучения фотографий было решено, что главные силы нанесут удар по тому участку порта, где находились миноносец и подводные лодки, а группа мастеров — по эсминцу.

- Но подойти нашей группе незаметно к порту не удалось, - продолжал Е.С.Ступин. - И всё же, несмотря на сильный заградительный огонь, мы прорвались к цели. Возвратились, однако, не все. Из шести экипажей сели на свой аэродром только четыре. Самолёты Тарарина и Огородникова были подбиты.

Спрашиваю Евгения Сергеевича:

- Об Огородникове что-нибудь знаете, где он сейчас?

- Конечно, знаю, живёт здесь, в Москве...

С Огородниковым встретились через день.

- Да, тот вылет хорошо запомнился, - начал он свой рассказ. - Зенитным снарядом у нас повредило бензопровод. Горючее быстро убывало. Вот и пришлось садиться на воду. Не помню, удалось или нет дотянуть до острова Змеиный. Надо это выяснить у штурмана Сергея Мироновича Кулика. Живёт он в Симферополе. А вот о стрелке-радисте ничего не знаю. Тогда с нами летал Вася Вайло.

Огородников немного помолчал и, словно вспомнив что-то, продолжал:

- Когда мы оказались в море, у нас были две маленькие лодки и спасательные жилеты. Одному попеременно пришлось находиться в воде. Так и плыли.

Встретились мы в Симферополе и с бывшим штурманом С.М.Куликом. Он вспоминает:

- До острова Змеиный мы тогда не дотянули. После приводнения машина чуть погрузилась в море и замерла. Я ещё подумал: «Может, не стоит покидать самолёт?» Но лётчик приказал: «Прыгай быстрее, сейчас наша «пешка» пойдёт ко дну».

- Сразу прыгнул в море, - продолжал Сергей Миронович, - постарался отплыть подальше, чтобы не попасть в водоворот, образовавшийся от погружения самолёта, который через несколько секунд исчез с поверхности. Подобрали нас только вечером наши авиаторы.

- А где живёт Василий Вайло?

- Здесь совсем недалеко. К нему обязательно съездите. Я сам собираюсь побывать у него, да вот здоровье пошаливает.

Василий Никифорович Вайло, невысокого роста коренастый, говорил негромко и не спеша:

- Отбомбились мы в тот день и легли на обратный курс. Вдруг заметил светлую полоску, которая тянулась от одного из моторов. Доложил лётчику. Он уже знал о повреждении бензопровода, после моего доклада выключил двигатель и шёл на одном.

И вдруг наступила тишина, был слышен только шум ветра за обшивкой фюзеляжа. Понял: дела наши плохи и мы идём на вынужденную посадку в море.

Обнаружили Огородникова и его друзей с нашего самолёта. Находились они в 47 километрах от берега, пробыв в воде около десяти часов.

...Вот так постепенно мы выясняем судьбы ветеранов войны. Каждый из участников Великой Отечественной охотно откликается на наши письма и запросы, рассказывает о себе и своих товарищах.

А наш поиск продолжается.

 

С.КРАСИЛЬНИКОВ,

руководитель поисковой группы

 

г. Казань

 

Газета «Флаг Родины» (газета Краснознамённого Черноморского Флота)

 

№ 129 (19654) от 2 июня 1984 года